Какое значение имеет Fahrenheit в истории игр объяснять, думаю, нет необходимости. Тут можно вполне однозначно получить ответ, или даже массу ответов вроде: "да это же игра года 2005", "гениальное кино". Объективности ради, были и такие слова: "нудная, с ужасным управлением игра" (как и Fantasmagoria десять лет назад, и Omicron от команды разработчиков QuanticDream, их творение признали гениальным далеко не все). Но всё же большинство согласятся, что ворон, однажды, под конец 2005 года, пронёсшийся по небу заснеженного Нью-Йорка, растопил и снег, и лёд не только на окне той самой уборной в Doc's Dinner, но и в сердцах множества геймеров. Тот самый ворон, что в легендах многих народов предвещает бурю.

Но не на нем акцентирует внимание игра. Она про то, что чувствует убийца, который никого не убивал, про теорию заговора (это всегда срабатывает, знаете ли), про то, как два сердца по разные стороны баррикад стали биться в унисон. Чем оригинален Fahreneit? Управлением, которое помогает почувствовать себя по ту сторону экрана, подачей сюжета с точки зрения трёх разных персонажей, этими разделениями экрана, экшеном... Но лучше всего о том, что же такое Fahrenheit, сказал сам главный герой - Лукас Кейн. Он высказывался о Шекспире, - духом трагедий которого пропитана вся игра ("Буря", которую читал Лукас перед убийством, кстати, не трагедия) - о его книгах. Оказывается, они полны "спокойного отчаяния". Именно это ощущение не покидает всю игру. Если в Max Payne или Silent Hill "отчаяние" бурное, от которого теряется рассудок, тут перед нами всего лишь безмолвная тьма, ледяной холод и тайна - незнание ни себя, ни мира; "Спокойная", холодная, во всех смыслах, война на два фронта: против себя и против мира. "Спокойные" стенания души и простая истина, которую отторгает обезумевший рассудок. Неторопливый темп раскрытия сюжета, унылая музыка, атмосфера погруженного в беспросветную мглу города - ещё один noir. На этот раз спокойный, но динамичный; мрачный, но не безнадёжный.

Упоминание о Fahrenheit'е сейчас, спустя более чем через полгода со дня выхода - это не вынужденная мера, не "летний синдром". И, вроде бы даже не зов изжаренной от знойного лета души. Просто перед нами, прямо как в школе, доска и уравнение на ней, где уже найдены все неизвестные. Fahrenheit + Акелла + Россия = X. Ключ к тайнику подберёт и дошкольник - "Фаренгейт" заговорил по-русски! Когда мне стало об этом известно, оценить по достоинству грандиозную новость я не смог. Зато после выхода локализации стало ясно - совершенно зря. Почему? Среди студентов ФизМата ходит бородатая шутка о явлении фотоэффекта: мол, это такое фото, которое превосходит по качеству оригинал. Примерно тоже самое можно сказать о русском Фаренгейте. Хорошо когда перевод качественный, но когда он лучше оригинала - это уже повод поаплодировать.

Возможно, это звучит преувеличением, но актёры, кажется, так же как и игроки осознавали, что перед ними не игра, а интерактивное кино, психологическая драма. В мире кино такие произведения редки (и почти всегда становятся обладателями всевозможных наград), что уж говорить об игре? Правда, что местами, если быть крайне придирчивым, актёры переигрывают (особенно это касается озвучивания Лукаса - в его роли Петр Иващенко), балансируя на грани театральности и естественности. Однако такие эпизоды столь редки, что заострять на них внимание было бы ханжеством; чаще игра российского актёра даже превосходит игру западного коллеги (если не считать пары непереведённых мест, в частности предсмертных криков "n-o-o-o-o"). Как вы помните, едва ли не единственной придиркой к английской версии "Фаренгейта" была - старушка Агата, поверить в старость которой никак не удавалось (голос был неподходящий). В русской версии этот промах, кажется, устранен. Она говорит спокойным, но уже "немолодым" голосом.

Что же касается девушек, что фигурируют в Fahrenheit, то тут всё однозначно лучше чем в оригинале. В их реальность начинаешь верить (правило "думаю - значит, существую" никто не отменял). Отдельное спасибо Ольге Зверевой за прекрасно озвученную Карлу (под "прекрасно" понимаю более женственную, но решительную личность). А Тиффани? Одинокая, занятая, только что расставшаяся с любимым человеком девушка. Будь я проклят, если это не слышно в её рубленых, отдающих "спокойное отчаяние" фразах ("ну, давай"; я люблю тебя"). Зато сцена, когда она звонит Лукасу по телефону (сообщает, что ей грозит опасность) натуральностью, увы, не страдает. Вообще, так получилось, что во всех репликах, требующих сильной эмоциональной окраски (страх, злость, восторг, хотя последнего и тут нет вообще - noir всё-таки) ни Лукас, ни Тиффани не проявляют должного актёрского мастерства. "Тихое отчаяние" у них получается лучше.

В целом, перевод на самом деле оставил впечатление целостного и добротного. Слабые диалоги столь редки и незначительны, что закрыть на них глаза - дело чести каждого джентльмена (или леди). А нам лишь остаётся поставить Акелле пятёрку с минусом за правильно решённое уравнение.